Газета "Прогноз развития"

И нравственные долги требуют расходов, и угрызения совести оборачиваются тратами, и самая трепетная любовь может разорить, даже если женщина не позволяет коснуться ее локотка. Особенно, когда она не позволяет коснуться локотка.

Жизнь все больше в самых различных своих проявлениях отшатывается от меня, отодвигается с легкой брезгливостью, как бы говоря: «Зачем тебе все это, займись, наконец, чем-то стоящим, для чего ты, собственно, и создан... Поешь... Поспи... Посиди на завалинке... Еще поешь... Еще поспи...».

Бывает обида острая, горячая, сиюминутная — она-то и толкает человека на безумства. Но потом она как бы входит в берега, успокаивается, становится чем-то сродни отрезвлению, прозрению, а то и убеждению. В ней спокойное, усталое понимание. Но осторожней с ней, по происхождению это все-таки обида. У черного отца может родиться белый ребенок, но не заблуждайся — хоть он и белый, но негр. Не расковыривай поджившую ранку — топор всегда на расстоянии вытянутой руки, даже если он на другом конце земли.

» Читать далее

Задыхаясь, из последних сил, я прибежал к финишу и только тогда понял — не мой это финиш. Да и не финиш вовсе. Так, придорожная забегаловка. А придорожные забегаловки многие принимают за финиш. И, надо же, чаще всего оказываются правы.

Чем больше сил, времени, чувств, денег ты вкладываешь, добиваясь женщины, тем незначительнее твоя победа. Женщина становится божьим даром, когда достается даром.

Женщина живет по законам электрички — когда приходишь раньше, она опаздывает, когда прибегаешь вовремя, она уже ушла.

Она опаздывает. Я жду. И с каждой пробежавшей минутой становлюсь счастливее. Наконец, я вижу ее, торопящуюся, в толпе, но к этому времени у меня уже появилось право уйти. И я ушел. Оставив ее виноватой — как мне казалось. Виноватым-то все равно оказался я.

» Читать далее

Мы пишем не для себя, не для друзей, мы пишем для врагов — наши книги вызывают у них куда более сильный всплеск чувств. Для врагов у нас всегда найдется заветный экземпляр, а в надпись мы вкладываем столько добрых пожеланий, столько иезуитски теплых слов, что дай им бог перенести этот удар и все-таки выжить, обессилено бредя домой с нашим подарком под мышкой.
Фраза неплохая, но ложная. Пишем мы все-таки для себя, для близких нам людей, для читателей, в конце концов, а вот при случае, конечно, подарим книгу врагу и завистнику, вручим легко и непосредственно, ладошку его влажную пожмем, можем даже выпить с ним по пятьдесят...
За его творческие успехи, разумеется.

С годами мир сужается до размеров собственного организма, и на нем, болезном, сосредотачиваются все наши заботы, внимание, страхи, надежды и волнения.
» Читать далее

Правда не столь интересна, как ложь, она всегда скучнее и суше. Чего уж там — примитивнее. А ложь — это уже творчество.

Чья-то искренность часто тягостна — она требует участия, отклика, со-чувствия. Она обязывает или, как сейчас говорят, грузит.

Откровенность, кроме всего прочего, еще и опасна — слушателя она делает соучастником. Как выражается уголовный кодекс, недоносителем. Впрочем, в недоносительстве я своих друзей упрекнуть не могу.
» Читать далее

И еще. Почему-то есть уверенность, что человек, сам того не сознавая, на уровне подсознания постоянно общается с Богом, и Бог общается с ним. Бог предпочитает общаться не с сознанием, а с подсознанием, как с собеседником более честным и осведомленным. Отсюда все эти штучки с предсказаниями, видениями, предупреждениями об опасностях и так далее.

Куксов: — Я, конечно, мог бы предложить тебе выпить...
— А что останавливает?
— Не за что! А ты, я знаю, не откажешься...
— Рюмку выпьешь? — спросил я у Куксова, скучающего в углу Нижнего буфета.
— Нет, что ты! Мне сейчас выступать в бюро поэтов, потом вычитывать корректуру, потом в редакцию...
— А две?
— Знаешь... Две, пожалуй, и не помешают.
— Так что? — продолжал я терзать классика.
— Говорю же — с удовольствием! — воскликнул Куксов уже с легким раздражением.
» Читать далее

Человеку свойственно всеми силами выталкивать из себя знания, которые нарушают его понимание жизни, людей, событий. И оставляет он в себе, отстаивает только те знания, которые вписываются в него, поддерживают его в иллюзиях и заблуждениях и, тем самым, позволяют быть искренним. Вот цель — быть искренне правым даже в своем невежестве. Уважаю людей, у которых дешевые шариковые ручки и простенькие часики! Терпеть не могу тех, у кого фальшивые роллексы, а еще больше не люблю тех, у которых роллексы настоящие!
— Для настоящей жизни не нужны роллексы! Ни фальшивые, ни, тем более, настоящие. Золотым пером не написано ни одного стоящего стихотворения! Когда у Евтушенко появилось золотое перо, это заметила вся страна — кончились стихи!
» Читать далее

— Куксов, ты часто смотришься в зеркало?
— Только когда выпиваю. Пить в одиночку — верный путь к алкоголизму. А мне надо еще избранное подготовить. В трех томах, между прочим. Некоторые стихи не могу читать без слез. Пока первый том подготовил — изрыдался.
— Перед зеркалом?
— Под одеялом! — резко ответил классик.
— Там же темно!?
— Значит, так, — Куксов помолчал. — Еще один непристойный вопрос я, конечно, выдержу. — Но тебе придется сходить к стойке бара.
» Читать далее